Русский Медведь -2 - Страница 69

— А к нам не полезут?

— Я усилил посты. Приказал добивать.

— Хорошо. Не до них сейчас…. Ступай. Хотя бы часик вздремни. Досталось тебе. — По — отечески мягко произнес Евдокимов.

— Но дела не требуют отлагательств.

— Если завтра будет новый бой, то ты будешь нужен со свежей головой и на ногах много больше меня. Я так, — махнул Евдокимов рукой, — знамя. Ступай. Поспи. Это приказ. И ты Александр Данилыч отправляйся в палатку. Царапина оно царапина. Но все одно крови много потерял. А тут уж я посижу….

Утро было, на удивление солнечным, а чистое голубое небо казалось каким‑то совершенно неестественным. Меньшиков даже поежился.

— Что, Александр Данилыч, не по себе? — Поинтересовался с усмешкой генерал.

— Есть немного.

— Мне тоже показалось, что утро слишком доброе… после вчерашней драки. Однако… — Евдокимов замолчал, хитро улыбнувшись.

— Что?

— Оно оказалось действительно добрым. Конные егеря, что я отправил в ближнюю разведку, донесли — маньчжуры отступают на Гирин. Их заметили, но лишь выставили небольшой заслон в пару сотен. В бой вступать не решились, опасаясь спровоцировать нас на удар. Видимо. Хотя, кто их знает?

— А языки что говорят?

— Ничего. Нет пока ни одного. Я приказал нашим не геройствовать. На новую бойню у нас нет боеприпасов.

— Да уж… — покачал головой Меньшиков. — Получается, что мы их таки сломили?

— Кто их знает… — пожал плечами генерал. — На первый взгляд так. Но может и военная хитрость какая. Впрочем, нам их маневр на руку. Я уже выслал курьерскую группу в Нерчинск за боеприпасами. Там уже должны были подготовить обоз с охранением. А мы пока здесь, в городе посидим. Осмотримся.

— И сколько ждать? Не упустим ли инициативу?

— А вы хотите наступать без патронов? — Удивленно повел бровью Афанасий Петрович.

— А они знают, что у нас их нет?

— Если мы выдвинемся, то они, безусловно, продолжать беспокоить наш походный ордер набегами. Сколько мы сможем отстреливаться? День? Два? Три? А потом нас раздавят. К тому же, у нас есть замечательный повод — нужно похоронить павших. А их тут должно на поле остаться несколько десятков тысяч. При меньших потерях они бы не отступили.

— Это дел максимум на неделю. А что потом? Что мы бойцам скажем?

— Что после тяжелого боя им нужно отдохнуть. Серьезно. С боями шли столько дней. С бабами помиловаться. Поесть — поспать спокойно. Да и раненых, кого можно, на ноги поднять. Мы не в том положении, чтобы оставлять их. Перебьют. Как есть перебьют. А так, тех, что не встанут за эти две — три недели, отправим обратно с охранением, что приведет обоз.

— Не думаешь, что местные взвоют от такой радости?

— У нас есть выбор? — Усмехнулся генерал. — Больше тысячи раненых нас сковывают по рукам и ногам. Считай, десятая часть дивизии. Главное бардак не допустить, грабежи и прочие гадости. Но то мы с местными старейшинами все обсудим. Патрули по улицам городка пустим. Да разъезды по округе. Порядок нам самим на руку. Ведь они будущие подданные Государя нашего.

— Еще не известно, — хмуро ответил Меньшиков.

— Думаешь, можем проиграть? — Удивленно переспросил Евдокимов.

— Отнюдь. Победа неизбежна. Но вот то, что они будущие подданные Петра Алексеевича еще не предопределено. Я видел заготовку мирного договора. У них есть шанс уйти на юг.

— Ну и бес с ними тогда, — пожал плечами генерал. — Но порядок все одно нужен. И отдых. Хотя бы на пару недель.

Глава 8

19 июня 1708 года. Тяньцзинь

Владимир смотрел в зрительную трубу на приближающийся китайский порт — не только ключевой в Бохайском море, но и ближайший к столице Цин. Война шла своим чередом. И теперь, оттянув основные силы Императора на север и юг, герцог, согласно плану отца, планировал ударить в самое сердце — в столицу.

Они шли открыто — никого не стесняясь. Пять шхун и тридцать восемь флейтов. Редкие рыбачьи и торговые корабли прыскали в разные стороны только лишь завидев русский флот. Многие из них принимали участие в заманивании и мало кто хотел сейчас держать ответ за те дела. Да и вообще.

Однако, несмотря на изрядную публичность и неспешность продвижения, в порту их не встречали войска Цин, стянутые со всей округи. Напротив, их ждала делегация руководства города… чуть ли не с хлебом — солью. Владимир с огромным удивлением подошел к делегации, все еще не веря своим глазам.

— Но почему? — Прозвучал его первый вопрос, который тотчас же перевели переводчики.

— В Пекине стало известно о страшном поражении под Цицикаром, в котором русские войска вынудили Восьмизнаменную армию отступить. И теперь он стремится собрать все доступные силы для ее разгрома. Отозвал войска, что прикрывали Пекин от повстанцев юга. Стягивает все гарнизоны. Призывает вассалов.

— Но разве мы не русская армия, а вы не подданные Императора?

— Мы не считаем его законным правителем. — Сухо ответили хань. — Кроме того, мы слышали, что ваш государь стремиться восстановить династию Мин. И даже укрыл наследного принца, что томился в плену Цин. Поэтому городской совет посчитал неразумным оказывать вам сопротивление. Мало того, мы собираем ополчение, желая поддержать вас в походе на Пекин.

— Благое желание, — кивнул Владимир. — Вам известно, куда Император стягивает войска? В Пекин?

— В столице сейчас очень скромное войско. При вступлении в Пекин мы больше будем опасаться беспорядков и голода, чем сопротивления маньчжур. Основные силы двигаются на север. В Шэньян они должны будут соединиться с отступающими частями Восьмизнаменной армии и дать новое сражение вашим войскам, идущим от Гирина.