Русский Медведь -2 - Страница 5

— Мне сложно в это поверить…

— И не нужно, — усмехнулся Петр. — Думаешь, я не видел, как ты метался, помышляя лишь о бегстве от войск? Я бы тебя давно отпустил, но то, что сегодня произойдет лучше один раз увидеть, чем потом слушать в пересказах. Для пущей крепости нашей дружбы.

После чего царь снова прильнул к зрительной трубе, наблюдая за движениями войск противника….

Но вот, спустя примерно полчаса пехота шведского союза наконец‑то двинулась вперед. Ровные, словно выверенные по линейке, линии мушкетеров и фузилеров согласно лучшим идеям тех лет шли как на параде. Шеренга за шеренгой. Под барабанные ритмы и звуки флейты. И важно так, пафосно, словно не в атаку идут, а по бульвару прогуливаются.

— Вот ведь цирк, прости Господи, — усмехнувшись, бросил Государь, после того, как первая шеренга прошла отметку триста метров.

Но Август не успел удивиться этим словам. Так как буквально следом за ними все редуты окутались клубами сизого порохового дыма. Это заработали винтовки и легкие полковые пушки, угостившие наступающую пехоту пулями Минье и железной картечью. Добро так. От души. Солдаты так и посыпались на землю, словно спелые сливы.

Не прошло и двадцати секунд, как к этим медленно расползающимся и тающим клубам порохового дыма добавились еще. Потом еще. Еще. Еще…. Уже через пару минут Августу показалось, что в этом дыме и треске, перемежающемся уханьем пушек, совершенно потонуло все. А солдаты шведской коалиции сыпались на землю с какой‑то немыслимой скоростью. В его представление от редутов не огонь велся, а какой‑то губительный ветер дул, уносящий жизни несчастных. Лишь Петр откровенно скучал, скрашивая себе ожидание попыткой подсчитать хотя бы 'на выпуклый глаз' количество поверженных врагов. Хотя бы офицеров.

Однако всему на свете приходит конец. Вот и совершенно доведенный до отчаяния и ужаса один из полков, насмотревшись на засыпанное трупами поле, психанул и, нарушив строй, бросился вперед, дабы скорее добраться до редутов. Очень несвоевременно. Так как оказался на короткое время в фокусе внимания, приняв на себя бодрый залп всего редута. Да еще соседи немного помогли. И это жуткое 'дуновение' свинцового ветра в буквальном смысле слова смело полк ….

Это стало последней каплей.

То тут, то там, как одиночки, так и целые группы стали разворачиваться и убегать, стремясь как можно скорее выйти из зоны столь губительного огня. Причем, нередко, бросая свое оружие. Поэтому не прошло и минуты, как это печальное действо превратилось в натуральное и всеобщее бегство. Ну, то есть, массовое организованное отступление под защиту резервов и орудий.

— Ну что, друг мой, ты доволен? — Обратился Петр к совершенно ошарашенному Августу. — Помогло шведам и их союзникам численное превосходство?

— Нет… — с трудом выдавил курфюрст, хотя это ответ дался ему очень тяжело.

— И не поможет, — усмехнулся Государь, после чего кивнул вестовому, ждавшему его отмашки.

Меньше чем через минуту дивизион тяжелой артиллерии изрыгнул из себя беглый залп увесистых шестидюймовых стальных гранат с ударным взрывателем. Да, эти пушки были не совершенны: коротки стволом, заряжались с дула куда более легкими снарядами, чем могли бы. Какие‑то жалкие тридцать килограмм стальной оболочки, начиненной дымным порохом. Но эти гостинцы летели на три с половиной километра и по местным временам оказались чем‑то безумным… запредельным по разрушительной мощи.

Бедные, несчастные шведские батареи. Сорок полевых пушек, безрезультатно обстреливавших чугунными ядрами земляные склоны редутов, оказались буквально сметены двумя апостольскими залпами. Благо, что стояли очень плотно по практике тех лет, а дивизион тяжелой артиллерии заранее произвел все расчеты и имел карточки стрельбы….

Станислав Лещинский был при Карле и смотрел на поднимающиеся черные султаны земли с каким‑то завороженным, мистическим восторгом, смешанным с цепенящим ужасом. Никогда в своей жизни он не видел ничего подобного… никогда.

Из состояния стопора его вывела оплеуха, настолько сильная, что пустила юшку.

— Что вы себе позволяете!? — Взвился король Речи Посполитой, обнаружив перед собой герцога Фридриха Гольштейн — Готторпского. Однако возразить тот не сумел — шестидюймовый снаряд лег очень близко к ставке, отчего ударная волна завалила обоих. — Фридрих! — Закричал Станислав, пытаясь выбраться из‑под него. — Фридрих! Как вы смеете!?

Однако тот уже не слышал, смотря стеклянными глазами куда‑то в вечность. Стальной осколок пробил ему затылок, обеспечив быструю, практически мгновенную смерть.

Грузному Лещинскому потребовалось время, чтобы выбраться из‑под тела Фридриха, фактически спасшего ему жизнь. Но лишь поднявшись на ноги, он осознал весь ужас произошедшей трагедии: ставку накрыло двумя снарядами, отчего те, кто там находился либо погиб, либо упал раненным за редкими исключениями. Скосило все руководство шведской коалиции, включая Карла XII, лежащего ничком с неестественно вывернутой головой и торчащими из спины обломками ребер.

Ужас, тихий ужас охватил короля, начавшего затравленно озираться. Но никто больше не тратил снаряды на испуганного одиночку.

— Ваше Величество! — Воскликнул, подбежавший полковник. — Петр атакует! — С этими словами он махнул в сторону редутов, откуда по полю приближались не линии, а батальонные колонны противника. Причем не мерным шагом, а стремительно. По — суворовски. Хотя этого, конечно, Лещинский не знал.